Так получилось, что за несколько минут до своей смерти он думал о мертвых. Вспоминал имена и лица тех, кто был важен для него и ушел. Всех, с того момента, как он впервые взял в руки настоящий, боевой, а не тренировочный меч. Вереница образов медленно тянулась перед его мысленным взором, таща за собой воспоминания.
Весельчак и балагур Арви, пропавший во время Испытания. Нода, самонадеянная барышня-волшебница, свято верившая во всесокрушительную силу магического огня. Кадаберт, пожилой капитан Псов, столь многому научивший его... Одно лицо сменялось другим, вспыхивали перед глазами картины прошлого, чтобы тут же раствориться в тошнотворной вони Башни и уступить место следующему воспоминанию.
Брат.
Сухие потрескавшиеся губы паладина шевельнулись, произнося его имя.
- Халан...
Седая голова свесилась на грудь, подбородок коснулся холодной стали доспеха.
- Халан... - Не твоя вина, брат, - прогудел сидящий рядом с паладином огромный орк, с головы до пят закованный в вороненую сталь, изрядно залитую темной кровью. Единственный глаз на грубо вылепленном, иссеченном шрамами лице прищурился. - Он сделал свой выбор. Сам.
Пожилой мужчина в когда-то белоснежных, а ныне грязных и побитых доспехах Величия через силу улыбнулся товарищу:
- Ты прав... брат. Конечно.
- Твой путь -- верен, - с едва заметным нажимом произнес зеленокожий и положил ладонь на плечо человека. - Твоя богиня довольна тобой, Ульрих.
При упоминании об Эйнхазад улыбка сползла с лица паладина и орк, понявший, что допустил промашку, заговорив о Госпоже, убрал руку.
Какое-то время оба молчали, погруженные каждый в свои мысли.
Широкие окна Башни обрушивали водопады теплого солнечного света на голый каменный пол, на котором не было ни грана пыли. Древние камни, за столетия отполированные до блеска ступнями и хвостами слуг Проклятого, жадно впитывали это сияние, оставаясь холодными и безучастными. Озерца крови, образовавшиеся вокруг изрубленных туш чудовищ, начали сворачиваться и подсыхать. Ульрих вяло удивился такой необычной скорости. Впрочем, в этом проклятом месте можно было ожидать чего угодно.
Двое. Человек и орк. Странная пара. Паладин, служитель Эйнхазад, и Разрушитель, Берсерк Паагрио. Оба уже в годах, но телом по-прежнему крепки. Доспехи покрыты бесчисленными вмятинами и царапинами -- свидетельствами о сотнях пережитых сражений.
Они сидели поодаль от гигантских двустворчатых дверей, украшенных затейливыми рунами, а их путь от широкой лестницы с высокими ступенями до этого места был помечен десятками убитых чудовищ. Но сейчас, в эти минуты они отдыхали, собираясь с силами. Они не питали никаких иллюзий насчет своей дальнейшей судьбы. "Отличный день для смерти," - сказал зеленокожий гигант еще когда они стояли перед этой колоссальной Башней, иглой уходящей в небо. Тогда их было шестьдесят.
- Бэйр... - Ульрих повернул голову. Взгляд усталых голубых глаз встретился с каменной спокойностью карего. - Ты... не жалеешь? - Орк качнул головой. - Ни о чем?
- Сожаление -- удел слабых духом, - твердо отозвался гигант, сверкнув глазом.
- Я тоже, брат... Я тоже... - голос паладина был тих, а лицо печально.
Бэйр молча смотрел на товарища с непонятным выражением лица.
